Готовый реферат

Независимость как объект подавления тоталитаризма



Непременным атрибутом тоталитарного государства является достижение консенсуса между властью и массами и тоталитарная мобилизация масс.

Тоталитаризм стремился к полной переделке человека в соответствии с идеологическими установками. Важное место в комплексе идей и механизмов, направленных на изменение человеческой природы занимает жесткий контроль над сознанием человека, его мыслями, внутренним миром.

Более того, ставится задача полной трансформации человека, конструирования нового типа личности – некоего homo totalitaricus с особым психическим складом, особыми ментальными, мыслительными и поведенческими характеристиками. Путем стандартизации, унификации индивидуального начала, его растворения в массе, сведения всех индивидов к некоему среднестатистическому знаменателю, стерилизации или, во всяком случае, подавлению индивидуального, личностного начала в человеке. Таким образом, конечная цель создания «нового человека « – формирование индивида, полностью лишенного всякой автономии. Таким человеком не нужно даже управлять, он будет самоуправляться, руководствуясь теми догмами, которые на данный момент выдвигаются правящей верхушкой.

Французские историки считают, что «реальный тоталитаризм намного разнообразнее ограничивающих его теорий» .

Одним из важнейших показателей проникновения тоталитарных начал во все сферы жизни является «newspeak», который является средством, делающим трудным, если не невозможным выражение иных форм мысли. Характерная особенность всей интеллектуальной атмосферы тоталитарных стран заключается в полном извращении языка, подмене смысла слов, призванных выражать идеалы нового строя.

Однако, в конечном итоге, это оружие оборачивается против режима. Так как люди вынуждены приспосабливаться к иррационализму языка, они вынуждены вести существование, при котором следовать официальным предписаниям невозможно, но необходимо делать вид, что руководствуешься ими. Это порождает как бы двойной стандарт в поведении тоталитарного человека. Появляются феномены, названные Дж. Оруэллом «doublethink» – двоемыслие и «thoughtcrime» – мыслепреступление . То есть жизнь и сознание человека как бы раздваиваются: в обществе он вполне лояльный гражданин, а в частной жизни проявляет полное равнодушие и недоверие к режиму. Таким образом, нарушается один из основополагающих принципов «классического» тоталитаризма: тотального единства массы и партии, народа и вождя.

Видение мира обусловлено языком, порожденным определенным культурным пространством. В тоталитарном государстве легитимными являются: одно мировоззрение – один язык – одна картина мира. Вариативность поведения, в том числе и языкового, ограничена. Эффект обеспечивается с помощью стереотипов, делающих общение простым, предсказуемым, незатрудненным.

Стереотипы не осознаются людьми, проявляясь на уровне бессознательного в таких структурах знания, как фрейм. Проникновение в замыслы другого человека осуществляется с помощью специальной настройки фрейма, которая производится уже в начальной школе. А. И. Щербинин , проанализировавший школьные учебники тоталитарного государства, показал, как подбирались упражнения с целью формирования нужной картины мира. Рекомендованные для уроков русского языка тексты отражали достижения колхозного строительства, социальной картины партийно-политической иерархии.

Эти процессы, разумеется, находили продолжение в художественной литературе. К сожалению, до серьезных исследований на тему «советский тоталитаризм» дело, как и следовало ожидать, пока не дошло. Закрытыми для российского читателя (по крайней мере, для большинства, не имевшего доступа в пресловутые спецхраны) оставались и многочисленные работы зарубежных исследователей тоталитаризма - в том числе и те, которые давно уже были признаны на Западе классическими. Речь идет прежде всего о книгах Ханны Арендт «Происхождение тоталитаризма» и Карла Фридриха и Збигнева Бжезинского «Тоталитарная диктатура и автократия», о работах Л.Шапиро, Дж.Талмена, Ф.Боркенау и еще ряда социологов, философов, политологов. Карл Фридрих, написавший совместно со Збигневом Бжезинским «Тоталитарную диктатуру и автократию», был, как сообщают справочники, «американским политологом немецкого происхождения». Теодор Адорно, покинувший Германию в 30-х гг., хотя его обычно и не причисляют к сонму исследователей тоталитаризма, внес своей «Авторитарной личностью» заметный вклад в понимание психологической подоплеки тоталитарного феномена. Да и среди современных ему аналитиков мы видим Карла Брахера, Манфреда Функе, Эриха Нольте (все они представлены в сборнике) - тоже немцев.

Обратимся к известному литературному фрагменту:

Зав. культотделом: - Хочу предложить вам взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.

Филипп Филиппович: - Нет, не возьму.

- Вы не сочувствуете детям Германии?

- Сочувствую.

- Жалеете по полтиннику?

- Нет.

- Так почему же?

- Не хочу.

- Знаете ли, профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступались бы самым возмутительным образом лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать.

- А за что?

- Вы ненавистник пролетариата!

- Да, я не люблю пролетариата.

(М.Булгаков «Собачье сердце»)

Описанная (к тому же с иронией) ситуация вполне безобидна, однако в ней наличествует и текстовая репрессивно-большевистская инвектива («не сочувствуете детям Германии», «ненавистник пролетариата»), и угроза физической репрессии («вас следовало бы арестовать»). Безобидность же сюжета обусловлена тем, что объект «вменения вины» имеет ресурс «ухода от вины» не в виде оправдания («жалко по полтиннику»), и не переброса вины на другого, а в виде стойкого антитоталитарного «не хочу». Излишне говорить, что в советский период такая ситуация была скорее исключением, нежели правилом.

«Тоталитарные локусы, как пространства словесных инвектив, появляются, конкурируют, исчезают, ищут адекватную себе идеологию, которую можно использовать в качестве наилучшего орудия идейной репрессии. С другой стороны, существуют и действуют факторы, которые нейтрализуют, блокируют этот процесс. Поэтому «протототалитаризм» в русской истории пульсирует, нарастает, спадает - вот это отслеживание его метаморфоз и является главной, но и наиболее сложной задачей» .

Тоталитаризм нередко выводится в антиутопиях. Классическое изображение тоталитарного общества в литературе представлено в произведениях:

1. Евгений Замятин, «Мы»;

2. Джордж Оруэлл, «1984»;

3. Рэй Брэдбери, «451 по Фаренгейту»;

4. Олдос Хаксли, «О дивный новый мир».

Одной из главных ценностей человечества является социальная справедливость. Она мыслится как предоставление каждому человеку примерно одинаковых условий жизни. Чем больше единства в окружающих людей обстоятельствах, тем выше уровень социальной справедливости. Значит, кроме рационализации жизни, ещё одним способом усиления социального начала человека является большее единообразие жизни всего общества.

Тоталитарное или произрастающее на отталкивании от него и его отрицании художественное мышление сменяется посттоталитарным, векторность, направленность ориентиров – плюрализмом разнообразных и порой сиюминутных оценок и впечатлений, уходящим порой в дурную (как выражаются философы) бесконечность постмодернистским по своей сути отрицанием самих возможностей каких бы то ни было гуманистических решений назревших проблем, деконструкцией всего и вся.

Мозаичность, осколочность представляемых в этот период в литературе миров, рассогласованность и разновекторность распадающейся системы некогда жестко структурированных в уже утрачивающей свою актуальность глобальной модели мира аксиологических ориентиров, однопорядковость всего и вся в культуре этого периода более чем очевидна. Отсюда и неслучайность актуализируемого в ней шизотипического мышления, для которого характерна не дизъюнкция («либо А, либо не А» - закон исключенного третьего), а конъюнкция («и А, и не А»).

Введение 3

1. Понятие и сущность тоталитаризма 4

2. Независимость как объект подавления тоталитаризма 9

Заключение 17

Список литературы и источников 18





Введение



Возможность продуктивного развития человеческого общества предполагает в качестве своего обязательного условия рефлексию по отношению к имеющемуся опыту. Именно рефлексия дает возможность творческого преобразования или преодоления прошлого. Отказ от нее или просто недостаточно серьезное отношение ведет к повторению худших собственных ошибок. Это верно как по отношению к индивидуальному человеческому опыту, так и в отношении опыта социальных групп, наций, государств или цивилизаций. ХХ век был веком глобальных исторических потрясений, значимых и не имеющих аналогов в прошлом как по своим масштабам, характеру протекания, так и по своим результатам. XX век принес человечеству многочисленный тоталитаризм, из которого наиболее жестокими были диктаторский режим Б. Муссолини в Италии (1922 — 1943), гитлеровский фашизм Германии 30 - х — начала 40-х гг. и сталинская диктатура 30-х — начала 50-х годов в СССР.

Интеллектуальная работа по осмыслению тоталитарного прошлого в самых различных формах (от крупных научно-исследовательских проектов до попыток осознания, предпринимаемых в художественных произведениях) ведется достаточно давно и небезуспешно. Накоплен богатый и полезный опыт. Однако это вовсе не означает, что на сегодняшний момент не существует лакун в этом вопросе. В связи с этим закономерно возникает вопрос о необходимости эстетического осмысления феномена тоталитаризма ХХ века и особенностей формирования независимой культуры XX века, так как при тоталитаризме в нашем государстве даже литература проходила классификацию на «соответствующую», и не «соответствующую», а «всякая классификация есть способ подавления» .

Цель настоящей работы – анализ взаимовлияния тоталитаризма и независимой культуры.



1. Понятие и сущность тоталитаризма



В советской историографии проблема изучения тоталитаризма практически не поднималась. Сами термины «тоталитаризм» и «тоталитарный» до «перестройки» подвергались критике и практически не использовались. Применять их начали только после «перестройки» в первую очередь для характеристики фашистских и профашистских режимов. Однако даже такое употребление этих терминов было весьма эпизодическим, предпочтение отдавалось другим формулировкам – «агрессивный», «террористический», «авторитарный», «диктаторский». Так в «Философском энциклопедическом словаре» (1983), «тоталитаризм» представлен как одна из форм авторитарных буржуазных государств, характеризующихся полным государственным контролем над всей жизнью общества . С этой интерпретацией можно согласиться, ведь до сих пор как справедливо отмечает со ссылкой на Ф. Фюре видный российский исследователь тоталитаризма В. И. Михайленко «понятие тоталитаризма с трудом поддается определению» . При этом учёный считает, что «попытки объяснить высокий уровень консенсуса в тоталитарных государствах насилием режима вряд ли представляются убедительными» . И совсем не убедительная, на наш взгляд, характеристика этого явления содержится в «Советском энциклопедическом словаре» (1986), где говорится о том, что «понятие тоталитаризм употреблялось буржуазно-либеральными идеологами для критической оценки фашистской диктатуры», а также «используется антикоммунистической пропагандой с целью создать фальшивую критику социалистической демократии» .

Переоценка методологических и мировоззренческих принципов исторической науки после развала СССР и ослабления марксистской методологии общественно- политического развития позволила критически объективно подойти к наследию советской эпохи и использовать инструментарий других теорий.

Тоталитаризм становится популярной и изучаемой проблемой. Период критики и осуждения зарубежных концепций тоталитаризма сменился периодом пристального интереса к ним. За короткое время российскими учёными было написано более сотни книг, статей и диссертаций. Современная российская историография добилась значительных результатов в области исследования тоталитаризма. Наиболее освоенными оказались англо-американские, немецкие и итальянские концепции и подходы в изучении тоталитаризма. К настоящему времени в России написаны специальные работы о становлении и эволюции концепции тоталитаризма в целом, и в американской историографии в частности . Специальных трудов по избранной теме в отечественной философии нет.

Концепция тоталитаризма, разрабатывавшаяся западными теоретиками М.Истменом, Х.Арендт, Р.Ароном и др. в 30-50-е гг. была подхвачена учеными, имевшими определяющее влияние на формирование реальной политики США (прежде всего такими, как советник президента США по национальной безопасности З.Бжезинский и профессор Гарварда, один из авторов конституции ФРГ К.Фридрих) и активно использованы в качестве

основополагающей идеологической стратегии в «холодной войне» против СССР: отождествление побежденного европейского фашизма с советским коммунизмом, при полном игнорировании фундаментальных различий между этими режимами, преследовало вполне очевидные политические цели.

С конца 80-х гг. концепция тоталитаризма становится чрезвычайно популярной в отечественной исторической и социально-философской науках. Понятие «тоталитаризм» начинает использоваться как ключевой, всеобъясняющий концепт при описании советского периода российской истории, а в некоторых исследованиях и русской культуры в целом: идеологический симулякр стал той точкой идентификации, в которой советское и постсоветское общество уясняло себе свою целостность. При этом либеральное происхождение термина «тоталитаризм» воспринималось как некий трансцендентный гарант значения и научной объективности - только Другой владеет подлинной неидеологизированной правдой о нас самих.

Критический анализ определения сущности такой важной категории, как тоталитаризм, в трудах зарубежных и российских философов, социологов и политологов показывает, что понимание ее неоднозначно. Некоторые авторы относят его к определенному типу государства, диктатуры, политической власти , другие - к общественно-политическому строю, третьи - к социальной системе, охватывающей все сферы общественной жизни, либо к определенной идеологии . Очень часто тоталитаризм определяют как политический режим, осуществляющий всеобъемлющий контроль за населением и опирающийся на систематическое применение насилия или его угрозу. Такое определение отражает важнейшие черты тоталитаризма.

Однако оно явно недостаточно, ибо понятие «политический режим» слишком узко по своему объему для того, чтобы охватить все многообразие проявлений тоталитаризма. Представляется, тоталитаризм это определенный общественно-политический строй, который характеризуется насильственным политическим, экономическим и идеологическим господством бюрократического партийно-государственного аппарата во главе с вождем над обществом и личностью, подчинением всей общественной системы господствующей идеологии и культуре. Сущность тоталитарного режима в том, что при нем нет места для личности. В этом определении, на наш взгляд, дана сущностная характеристика тоталитарного режима. Она охватывает весь его общественно-политический строй и его главное звено - авторитарно-бюрократическое государство, которое характеризуется деспотическими чертами и осуществляет полный (тотальный) контроль над всеми сферами жизни общества. Таким образом, тоталитаризм, как и любой другой политический строй, необходимо рассматривать как социальную систему и политический режим. В широком смысле слова, как социальная система, охватывающая все сферы общественной жизни, тоталитаризм – это определенный общественно-политический и социально - экономический строй, идеология, модель «нового человека». В узком смысле слова, как политический режим, – это один из компонентов политической системы, способ ее функционирования, совокупность элементов идеологического, институционного и социального порядка, способствующих формированию политической власти. Сравнительный анализ этих двух понятий свидетельствует о том, что они являются однопорядковыми, но не тождественными. В то же время политический режим выступает ядром социальной системы, отражающим все многообразие проявлений тоталитаризма.

Тоталитаризм – одно из спорных в науке понятий. В центре внимания политической науки по-прежнему является вопрос о сопоставимости его исторических типов. В нашей и зарубежной социально-политической литературе по данному вопросу имеются различные мнения.

Заслуживает внимания точка зрения по этому вопросу Бутенко А. П. Он считает что, тоталитаризм правого и левого толка вовсе не две разные формы тоталитарных порядков, совпадающие по своему содержанию, но и различающиеся лишь своими формами, т.е. тем, как внешне выражается, какой вид и какие формы обретает тут и там одно и то же содержание: скажем, массовые репрессии при гитлеризме и сталинизме, или мессианская идеология, централизованно управляемая мобилизационная экономика правого и левого тоталитаризма и т.д. Здесь налицо гораздо более глубокие различия: а именно различия типов, а не только форм (как это имеет место, скажем, между одно¬типными формами тоталитаризма - итальянского фашизма и гитлеровского нацизма).

1. Аксенов В. Остров Крым//Юность. 1990. № 5

2. Амелина А.Н. Философское осмысление трагедии тоталитаризма. – М.: ПРИОР, 2003

3. Барт Р. Избранное. Т.1 – М.: ПРИОР, 2005

4. Бердяев Н., Судьба человека в современном мире. – М.: Смарт, 1998

5. Бутенко А.П. Полное собрание сочинений. – М.: Смарт, 2005

6. Верт Н. Сравнивая Гитлера и Сталина сегодня // Россия и Германия на пути к антитоталитарному согласию. М., 2000.

7. Гаджиев К. С. Тоталитаризм как феномен ХХ века // Вопросы философии. 1992. № 2

8. Галактионов Ю. В. Германский фашизм в зеркале историографии 20-40-х годов. Новое прочтение. Кемерово, 1996

9. Корнева Л. Н. Дискуссии по проблемам тоталитаризма в современной историографии ФРГ (к вопросу о «ренессансе» теории тоталитаризма) // Тоталитарный менталитет: проблемы изучения, пути преодоления: материалы Международной научной конференции. Кемерово, 2003

10. Костромина, Н. Г. К характеристике тоталитаризма французскими учеными /Н. Г. Костромина // Германия и Россия в ХХ веке: Две тоталитарные диктатуры, два пути к демократии: материалы Международной научной конференции / Серия «Германские исследования в Сибири». Кемерово, 2001.

11. Михайленко В. И. Итальянский фашизм: основные вопросы историографии. Свердловск, 1987

12. Михайленко В. И. Тоталитаризм: феномен нашего времени // Тоталитаризм: Спор историков. - Екатеринбург, 2003.

13. Михайленко В. И. Эволюция политических институтов современной Италии. Методологический аспект. - Екатеринбург, 1998.

14. Михайленко В. И., Нестерова Т.П. Тоталитаризм в ХХ веке. Екатеринбург, 2000

15. Немзер А. Несбывшееся. Альтернативы истории в зеркале словесности// Новый мир. 1993. №3

16. Орлов Б. С. Германия и СССР в 30-е гг.: сходство и различия // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989

17. Оруэлл Дж. 1984. – М.: Литера, 2005

18. Осокин Ю.В., Черносвитов П.Ю. Система культуры и динамика культурного процесса //Системные исследования культуры. 2005. /науч. ред. В.С.Жидков. - СПб.: Алетейя, 2006

19. Пименова А.С. Философский энциклопедический словарь. - М.: Наука, 1983.

20. Сердюк Е. В. Феномен тоталитаризма в оценках зарубежной и отечественной историографии (1920-90-е гг.). Учебное пособие. Кемерово, 2001

21. Сердюк Е. В. Эволюция зарубежной историографии тоталитаризма (20-е гг. – первая половина 90-х гг.). Автореферат на соискание степени к.и.н. Томск, 1997; Корнева Л. Н. Германский фашизм: немецкие историки в поисках объяснения национал-социализма (1945 – 90-е гг.). Кемерово, 1998

22. Советский энциклопедический словарь / Под ред. А.С. Степановой - М. Просвещение, 1986.

23. Соловьев Э. Г. Концепция тоталитаризма в западной политологии: перманентный кризис или вечный поиск истины // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. 1998. № 1

24. Тимофеева К.А. Философия. – М.: МР3 Пресс, 2000

25. Чупринин С. Ситуация. Борьба идей в современной литературе// Знамя. 1990. № 1.

26. Щербинин А.Н. Анализ советского педагогического опыта. – М.: Смарт, 2005