Готовая дипломная работа

1.2 Общественные отношения как объект преступления



Ориентируясь на марксистско-ленинское мировоззрение, советская уголовно-правовая наука взяла на вооружение теорию, согласно которой объект преступления есть общественные отношения. В юридической литературе часто утверждалось, что такое решение проблемы является вполне обоснованным, принципиально новым, единственно приемлемым, общепризнанным, соответствующим взглядам законодателя, имеющим важное значение для уяснения сущности преступления, и т. п. Учитывая, что и ныне такого рода интерпретация объекта преступления продолжает оставаться господствующей, рассмотрим наиболее важные положения данной концепции, в том числе и под углом зрения ее новизны.

В этой связи разумно определиться прежде всего с тем, сколько именно объектов подразумевается в каждом отдельно взятом преступлении в случае, когда объектами преступлений усматриваются общественные отношения. Не имея в виду так называемое деление объектов преступления по горизонтали, т. е. на основной, дополнительный и факультативный , уместно вспомнить, что в досоциалистической литературе говорилось о выделении непосредственного (ему наносится конкретный материальный, физический и т. п. вред) и опосредованного (причинение вреда ввиду нарушения закона, нормы права, субъективного права) объектов посягательства. В интересующей нас концепции также вычленяется непосредственный объект (он называется и по-другому: «конкретный», «индивидуальный» и т. п.) преступления, но уже в одном ряду не с опосредованным, а с родовым (групповым, специальным и т. п.) и общим (генеральным) объектом. Если само по себе обособление непосредственного и опосредованного объектов преступления здесь сомнений не вызывает, как, впрочем, и понимание двоякого рода направленности каждого посягательства, то применительно к так называемой классификации по вертикали (на непосредственный, родовой и общий объекты посягательства) неясным остается главное: сколько объектов - один или несколько - мыслится в каждом конкретно совершенном преступлении. Заметим, что речь идет не просто о количестве членов деления, а о принадлежности всех их или только некоторых (например, непосредственного объекта) отдельно взятому посягательству.

Высказываемая и ныне убежденность в том, что «трехзвенная классификация есть конструкция, быть может, и не вполне завершенная, но все же соответствующая требованиям- логики» , требует особого акцента на исходных посылках данного деления, не имеющего аналогов в других науках . Если судить по наиболее распространенной в юридической литературе аргументации допустимости вычленения непосредственного, родового и общего объекта преступления, то есть смысл обратить внимание на следующие соображения Н. А. Беляева: «Совокупность общественных отношений, - пишет он, - определенное единство явлений, обладающих общей сущностью. Отдельные явления или группы явлений, входящие в эту общность, имеют свою специфику. А это значит, что совокупность общественных отношений может быть предметом научно обоснованной и логически завершенной классификации на базе марксистско-ленинского положения о соотношении общего, особенного и отдельного. Классификация объектов посягательства как общего (вся совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений - общее), родового объекта (отдельные однородные группы общественных отношений - особенное) и непосредственного объекта (конкретное общественное отношение - отдельное) вполне соответствует требованиям логики . О числе членов такого деления иногда высказываются и иные точки зрения. Так, по мнению Н. И. Коржанского, их не три, а четыре:

1) общий (совокупность социалистических общественных отношений, охраняемых уголовным законом);

2) родовой (отдельная группа однородных общественных отношений, составляющих определенную область общественной жизни - собственность, личность и т. п.);

3) видовой (общественные отношения одного вида - жизнь, личная собственность) и

4) непосредственный объект (конкретное проявление общественных отношений данного вида - жизнь Иванова И. И., собственность Петрова Е. Е. и т. п.). Примечательно, однако, что те, кто предпочитает различать большее количество членов деления, в обосновании его научной состоятельности ссылаются «на соответствие законам логики и взаимосвязи философских категорий общего - особенного - единичного» .

Однако о каком соответствии может идти речь, когда в юридической литературе в непосредственном объекте преступления (отдельное) предлагается усматривать составную часть родового объекта (особенное), а в последнем - составную часть общего объекта (общее), в то время как с точки зрения философии не отдельное должно выступать частью особенного и общего, а, напротив, особенное и общее всегда считались составляющими отдельного? Нет нужды доказывать очевидное: говоря об общем, родовом и непосредственном объекте посягательства, юристы в данном случае подразумевают фактически взаимосвязь иного категориального ряда: целого и части, или, точнее, системы, подсистемы и элемента. С позиций взаимосвязи данных категорий вся совокупность объектов преступлений должна рассматриваться не как вид (общий) объекта посягательства, а в качестве некоторой системы (совокупности, множественности) объектов в составе которой могут быть выделены определенные подсистемы и элементы (части). Роль подсистем, очевидно, играют объекты разновидностей преступлений, однородных по направленности посягательств. Объект отдельно взятого преступления выступает как элемент системы объектов в целом и одновременно какой-то ее подсистемы. Безусловно, нас не могут не интересовать взаимосвязи элемента, под системы и в целом всей системы объектов посягательств. Но вычленение разных аспектов анализа системы, ее вертикальных связей никакого отношения к классификации как методу научного познания не имеет и в принципе иметь не может, поскольку в ней исследователя интересуют взаимосвязи иного плана - вертикальные, т. е. между членами деления. Учитывая, что система в целом нигде и никем не называлась видом по отношению к подсистеме, а сама подсистема - видом по отношению к ее отдельным элементам, необходимо со всей определенностью констатировать: с позиций той взаимосвязи (целого и части, или системы, подсистемы и элемента системы), которая в действительности имеется в виду приверженцами деления объектов преступления по вертикали, ни о какой классификации объектов преступления говорить не приходится вообще.

Из сказанного, конечно, не следует, что при анализе понятия объекта преступления закономерности взаимосвязи категорий общего, особенного, единичного и отдельного (иногда в философской литературе дополнительно указывается на категорию всеобщего) не могут быть использованы вовсе. Принципиально важно, однако, в этом плане не забывать прежде всего о том, что общим в традиционной теории называют признак реального, существующего в пространстве и времени объекта, находящегося в отношении сходства к признаку по крайней мере еще одного класса. Признак, сходный с признаками всех объектов этого класса, - пишет Г. Д. Левин, - называют всеобщим. Единичное - это признак, отличный от признаков всех объектов данного класса, а особенное - признак, сходный с признаками одних и отличный от признаков других объектов этого класса. Сами же предметы, воплощающие диалектическое единство единичных и общих (особенных и всеобщих) признаков, не могут быть названы ни единичными, ни особенными, ни всеобщими. Для них существует еще одна, пятая категория – «отдельное» . Кроме того, нужно считаться и с другим широко известным положением: выступая признаками, характеристиками какого-либо отдельного, всякое общее, особенное и единичное существуют всегда не самостоятельно, а в неразрывной связи с отдельным, как его часть, сторона, признак и т. п. К сожалению, оба данных методологических требования упускают из виду всякий раз, как при обосновании научной состоятельности вычленения общего, родового и непосредственного объектов преступления обращаются к взаимосвязи философских категорий общего, особенного, отдельного.

Не только закономерности этой взаимосвязи, но и закон логики об обратном соотношении между содержанием и объемом понятия дают основание утверждать, что в объектах преступлений нужно различать признаки, свойственные объекту лишь одного преступления, объектам некоторой группы преступлений и объектам всей совокупности преступлений.

:





Введение…………………………………………………………………...……....3



ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ…………………..……..7



1.1 Досоциалистические концепции объекта преступления…………..……..7

1.2 Общественные отношения как объект преступления……………..……..15

1.3 Люди как объект преступления……………………………………………22



ГЛАВА II. ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ…………………………………………………………….28



2.1 Предмет уголовно-правового регулирования…………………………….28

2.2 Метод уголовно-правового регулирования………………………………36

2.3 Задачи уголовно-правового регулирования………………………………46



Заключение……………………………………………………………………..59



Список использованной литературы…………………………………………61



Введение



Актуальность темы исследования. Современное состояние науки уголовного права в России можно определить как переходное от эпохи идеологизации к эпохе самореализации. И действительно, если обратиться к так называемой новейшей литературе, нетрудно заметить не только смену приоритетов уголовно-правовой охраны в соответствии с иерархической триадой - человек, общество, государство, но и принципиально иной качественный подход к изложению фактологического материала. Все чаще и чаще происходит обращение к истории уголовного права, переосмысливаются основные концептуальные положения дореволюционных исследователей.

Науке уголовного права России вновь возвращаются великие имена, учения которых были безжалостно вычеркнуты советским государственным аппаратом, крепнет международное сотрудничество по вопросам уголовного права, рушатся искусственно возведенные стены взаимного неприятия правовых систем в мире. Все вышеуказанное не могло не повлиять и на общее учение об объекте преступления. Хотя справедливости ради необходимо отметить, что учение об объекте преступления остается на сегодняшний день одним из самых консервативных институтов в науке уголовного права. В немалой степени это связано с тем, что объект преступления (объект уголовно-правовой охраны) как бы априори не может быть не исследован: и как один из основных элементов состава преступления, и как базовый «строительный материал» теории криминализации (декриминализации), и как первый пункт системы юридического анализа любого состава преступления. Однако при всем при этом учение об объекте преступления - это, наверное, один из самых сложных и противоречивых институтов уголовно-правовой науки. Спорность и противоречивость многих аспектов учения об объекте преступления в уголовном праве России далеко не случайна. Пожалуй, нет другой такой темы, важность и значимость которой определялась бы столь прямо и непосредственно.

Актуальность ее выражается прежде всего в том, что государству в лице его соответствующих органов принадлежит эксклюзивное право криминализации и декриминализации деяний, определения того, что в данную конкретно-историческую эпоху, в данном социуме является столь важным и значимым, что государство угрожает посягнувшему применением уголовного наказания. И сегодня очень многие вопросы, прямо или косвенно составляющие содержание учения об объекте преступления, требуют и переосмысления, и дальнейшей теоретической разработки. Вызывается это тем, что все чаще и чаще раздаются голоса о невозможности оставления теории объекта преступления в неизменном виде и далее. Необходимыми предпосылками являются и определенная «заштампованность» учения, и тот факт, что так называемые нетрадиционные точки зрения на объект преступления появляются не на страницах научной литературы (как это и должно быть при развертывании широкой научной дискуссии), а на страницах учебной литературы (в определенной степени «пост-фактум»), что, на взгляд автора, является несколько преждевременным.

Нельзя не учитывать и того, что общественным отношениям как основному содержанию объекта преступления посвящен не один десяток научных изысканий виднейших ученых страны. Создана устойчивая теория, практически не вызывающая серьезных возражений, не лишенная противоречий и спорных моментов, однако, тем не менее, остающаяся сегодня господствующей точкой зрения на объект преступления. Более чем за 150-летний период исследованиями в этой области в той или иной степени занимались: Л.С. Белогриц-Котляревский, Н.А. Беляев, Л.Д. Гаухман, М.А. Гельфер, В.К. Глистин, Е.К. Каиржанов, П.Д. Калмыков, А.Ф. Кистяковский, Н.И. Коржанский, С.Ф. Кравцов, В.Н. Кудрявцев, Б.С. Никифоров, Г.П. Новоселов, А.А. Пионтковский, СВ. Познышев, В.П. Сальников, Н.Д. Сергеевский, В.Д. Спасович, Н.С. Таганцев, В.Я. Таций, А.Н., Трайнин, Е.А. Фролов, М.Д. Шарго-родский, СИ. Улезько, и др.

Отдельные проблемы объекта преступления освещены в работах Н.И. Загороди и кова, СВ. Землюкова, Ю.И. Кулешова, Ю.А. Красикова, П.Н. Панченко, Б.А. Протченко, И.А. Фаргиева и др.

В основном исследования указанных ученых имели место быть в тот период, когда теории об объекте преступления носили политизированный характер, а структура преступности и ее связи не имели еще такой разветвленной и организованной системы. В настоящее время необходим дополнительный пересмотр сложившихся научных положений об объекте преступления, об использовании научно-практических рекомендаций о составе преступления при его квалификации и решении вопросов возбуждения уголовного дела, выборе тактики и методики раскрытия и расследования преступлений, что обусловлено запросами судебно-следственной практики.

Цель исследования. Цель настоящей работы заключается в осуществлении системно-структурного анализа учения об объекте преступления, его основных теоретических постулатов, в попытке еще раз проследить основные тенденции развития учения, генезис формирования и дифференциации законодательно закрепленных объектов уголовно-правовой охраны; в рассмотрении совокупности взглядов на объект преступления не только в теории советского, но и дореволюционного уголовного права; в попытке выработать собственную точку зрения на исследуемую проблему, теоретические и практические рекомендации по путям дальнейшего возможного исследования данного уголовно-правового института.

Основные задачи исследования вытекают из указанных целей и могут быть сформулированы следующим образом:

- Рассмотреть досоциалистические концепции объекта преступления;

-Проанализировать общественные отношения как объект преступления;

-Рассмотреть предмет уголовно-правового регулирования;

-Проанализировать задачи уголовно-правового регулирования.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является общественные отношения, регулируемые уголовным законом о составе преступления в т.ч. и об его объекте; научно-теоретические, правовые, процессуальные и практические проблемы квалификации преступления и определения степени виновности лица, совершившего преступление в отношении социально-значимого объекта; закономерности возникновения оснований применения действующего уголовного закона в отношении объекта преступления. Предметом исследования выступают нормы уголовного, уголовно-процессуального и иных отраслей права, регулирующие законность квалификации состава преступления, в частности, его объекта; вопросы, касающиеся качества определения значимости объекта преступления, тем самым обеспечивая права и свободы человека в нашей стране; материалы практики; статистические данные, научная литература и другие публикации по теме диссертации; особенности объекта преступления, влияющие на содержание и производство расследования преступления.

Структура, объем и содержание работы определены целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка используемой литературы.







ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ ОБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ



1.1 Досоциалистические концепции объекта преступления



Разработка проблемы объекта преступления началась в юридической науке после того, как в конце XVIII в. понятие «состав преступления», перестав иметь первоначальное, процессуальное значение, получило статус одной из важнейших категорий уголовного права. Это, разумеется, нельзя воспринимать так, что в предшествующие столетия решение вопросов, непосредственно касающихся уяснения направленности преступных деяний, находилось вне сферы внимания исследователей. Еще со времен римского права считалось, что это одна из важнейших характеристик, позволяющая различать среди деяний преступления публичного и частного характера и преследовать первые в порядке уголовного, а вторые - гражданского судопроизводства. Сохранив в последующем в какой-то степени свой исходный смысл, предполагающий обособление группы преступлений, преследуемых только по жалобе потерпевшего (дела частного обвинения), данная классификация получила широкое распространение в научной литературе и в законодательстве ряда государств. Другое дело, что нередко ученые с направленностью преступных посягательств считали возможным связывать вычленение большего числа основных групп преступлений. Так, в известном труде Ч. Беккариа с учетом данного признака они объединялись не в две, а в три разновидности: некоторые преступления, считал он, разрушают само общество или вызывают гибель того, кто является его представителем, другие нарушают личную безопасность граждан, посягая на их жизнь, имущество и честь, третьи противоречат тому, что ввиду общественного спокойствия и блага закон предписывает каждому гражданину делать или не делать . Сходное, трехчленное деление преступлений позднее получило широкое распространение и в отечественной литературе, в связи с чем вычленялись, например, преступления против интересов государства, преступления против интересов общества и преступления против частногражданских интересов.

Помимо указанных двух наиболее часто встречающихся подходов в истории развития уголовно-правовой мысли можно обнаружить и менее представительные по числу сторонников точки зрения на этот счет, в соответствии с которыми назывались преступления государственные, преступления общественные, преступления семейственные, преступления против прав отдельных лиц, как физических, так и юридических, заключающиеся в преступлениях против личности и имущества . Упуская из виду требование единства основания деления, иногда преступления делились на пять групп: «преступления против прав отдельных лиц», «преступления против половой нравственности и семейства», «преступления против общества», «преступления против государства», «преступления против религии и церкви» . Имелись сторонники (Ж.П. Марат) и восьмиразрядной классификации, которые по целевой направленности предлагали, в частности, выделять преступления, ведущие к гибели государства, наносящие вред законной власти, посягающие на личную безопасность, на нравственность, затрагивающие честь отдельного человека, подрывающие общественное спокойствие, деликты против религии и другие. Укажем также и на позицию отдельных авторов, выступающих за необходимость выделения еще большего числа видов преступных посягательств: по мнению П. Ц. Пусторослева, преступления и проступки против безопасности государства составляют одну группу; против неприкосновенности законного авторитета или законного господства правительственной власти - другую; против доброкачественности исполнения государственной или общественной службы - третью; против доброкачественности денежных знаков - четвертую; против неприкосновенности веры или религии человека - пятую; против неприкосновенности правового состояния личности - шестую; против жизни - седьмую; против телесной неприкосновенности - восьмую; против половой неприкосновенности - девятую; против свободы - десятую; против чести - одиннадцатую; против имущества - двенадцатую и т. д.

Существование столь широкого спектра мнений о количестве основных видов преступлений было обусловлено комплексом причин. Прежде всего, безусловно, перед нами свидетельство того, что само основание классификации посягательств - их направленность - понималось в науке по-разному. Со всей определенностью данное обстоятельство подтвердилось тогда, когда перед представителями теории уголовного права встала задача осмысления в рамках учения о составе преступления понятия объекта посягательства. Ее решение требовало уяснения уже не столько специфики, сколько общего в направленности преступных деяний, осознания существования многих видов взаимосвязей (в том числе социального и индивидуального, фактического и юридического) в объекте преступления. Это представляется наиболее примечательным в изначально существовавших представлениях об объекте преступления?

К сожалению, в советской юридической литературе данный период развития учения об объекте преступления всегда воспринимался и анализировался исключительно сквозь призму интересов классовой борьбы, по схеме, в соответствии с которой вычленялись три основных этапа формирования буржуазного общества, а стало быть, и три этапа в развитии концепций объекта преступления:

1. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М.,1940.

2. Бернев А. Учебник уголовного права. Т.2.СПб., 1967.

3. Бушуева Т.А. Структура уголовно-правового метода и ее значение для определения эффективности уголовного права//Проблемы правового регулирования вопросов борьбы с преступностью.Владивосток.1997.

4. Галиакбаров Р.Р. Уголовное право Российской Федерации. Обшая часть: конспекты лекций и иные материалы. Краснодар, 2007.

5. Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., 2001. С. 32-50.

6. Каиржанов Е. Интересы трудящихся и уголовный закон. Алма-Ата, 1973.

7. Коржаснкий Н.И. Объект преступления и предмет уголовно-правовой охраны. М., 1980.

8. Курс советского уголовного права. В 6 т. Часть Общая. Т.2. Преступление. М., 1970.

9. Курс уголовного права. Общая часть/Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. Т.1. М., 1999.

10. Левин Г.Д. Диалектико-материалистическая теория всеобщего.М., 1987.

11. Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права: учебное пособие. М., 1989.

12. Мальцев В.В. Проблема уголовно-правовой оценки общественно опасных последствий. Саратов, 1989.

13. Михлин А.С. Последствия преступления. М., 1969.

14. Наумов А.В, Реализация уголовного права и деятельность следователя. Учебное пособие. Волгоград, 1993.

15. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996.

16. Неклюдов Н.А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. СПб., 1997.

17. Ной И.С. Уголовное правоотношение. Саратов. 1999.

18. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Особенная часть. Вып. 1. СПб., 1913.

19. Райбекас А.Я. Вещь, свойство, отношение как философские категории. Томск, 2000.

20. Ривлин А.Л. Об уголовных-правовых и уголовно-процессуальных отношений//Правоведение. 1999. №2.

21. Российское уголовное право: Курс лекций.Т.1. Преступление/Под ред. А.И. Коробеева.Владивосток, 2000.

22. Самошин П.И. Единство уголовно-правовых отношений//Советское государство и право, 1981. №1.

23. Советское уголовное право. Часть Общая: учебник/Отв. Ред. Б.В. Здравомыслов, М.А. Гельфер. М., 1992.

24. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекция. Часть Общая. Т.1., 2000.

25. Тоболкин П.С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. М., 2002.

26. Тоболкин П.С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. Свердловск, 1991.

27. Уголовное право России. Общая часть: учебник/Отв.ред.Б.В. Здравомыслов.-М., 2000.

28. Уголовное право. Общая часть: учебник/ Под ред. В.Н. Петрашова. М., 1999.

29. Фролов Е.А. Объект и преступные последствия при посягательствах на социалистическую собственность// Ученые труды Свердловского юридического института. Вып. 8. Свердловск, 1968.

30. Шаргородский М.Д. Предмет и система уголовного права. М., 2001.

31. Яцеленко Б.В. Сущность уголовного права. Лекции. М., 2001.