Готовая дипломная работа

Введение

С.Е.Раич, как поэт, переводчик, публицист и популяризатор литературы, видный деятель первой половины XIX века, ныне незаслуженно забыт. Его творческий путь был долгим, он сумел сделать много в области поэзии. Первые публикации относятся к 1822 году и продолжались до 1855года.
Публикации его работ находили место в Трудах общества любителей российской словесности, альманахах ”Мнемозина”, ”Полярная звезда”, ”Денница”, ”Северная лира”, ”Весенние цветы”, «Северные цветы», в «Невском альманахе», «Урании”, ”Утренней звезде”, в альманахах ”Северные музы”, в «Одесском альманахе», «Листке граций», «Эвтерпе», «Сиротке», «Комете Белы», «Песни, романсы и куплеты из водевилей известных и любимых поэтов» в журналах ”Московский телеграф”, ”Русский зритель”,”Атеней”, ”Телескоп”, ”Галатея”, ”Сын Отечества”, ”Московский вестник”, ”Московский наблюдатель”, ”Москвитянин”.
Раич заметно выделялся на общем фоне оригинальностью поэзии и переводческих работ. Нетривиальным был и его подход к издательской деятельности.
Он находился в постоянном поиске художественных форм, жанров. Его творчество пронизано философско-романтическим настроением и размышлением. Он выдвинул философскую проблематику в своей диссертации и разрабатывал ее всю жизнь. Становление поэзии Раича происходило в тот момент, когда совершался сложный процесс изменения традиции в литературе Х1Х века. В своих изысканиях Ю.Н.Тынянов установил, что в1820-х, а особенно в 1830-ых годах в русской поэзии совершается распад жанровой системы.
Наблюдался как бы «размыв» четких жанровых форм. Поэзия Раича впитала в себя именно эти тенденции. По своей литературной манере он отличается тем, что сочетал в своем творчестве предыдущие стадии развития русской поэзии, непосредственно связанные с традициями ХУШ века, и новые устремления русской поэзии раннего этапа развития.
В поэзии Раича присутствуют одический слог, библейские иносказания, ему свойственен меланхолизм, который носит характер христианской грусти. Он выступает как интересный теоретик и экспериментатор, стремится к выработке своеобразного поэтического языка: объединению ломоносовского стиля с итальянской благозвучностью. Изучив глубоко образцы итальянской поэзии, он пытается найти особые формы метрического стихосложения, стремясь тем самым русское стихосложение сделать более звучным и музыкальным. Б.Г.Меркин в своей диссертации подчеркивает, что «поэзия Раича многогранна: она отображает связь с легкой поэзией, с анакреотикой, в ней наблюдаются элегические настроения, более сложный колорит, который затем сплетается с элементами духовной оды и религиозного мироощущения, темы грусти, смысла жизни. Вся поэзия Раича - это поиски, работа над стилем и языком. Он стремился соединить идеальное и действительное».
Божественная идея определяет высоту поэтического духа. Раич всегда стремился к новым изысканиям форм выражения мысли, и поэтому его поэзия насыщена своеобразием метрических схем, строфической композиции, изяществом ритмического рисунка. Его стихотворение ”Не дивитесь, друзья” было положено на музыку, и, по словам Н.В.Гербеля, «оно облетело всю Россию и еще до сих пор поется под аккомпанемент гитары. Музыкальность стихов подчеркивается и тем, что студенты Раича переписывали его стихи в свои песенники. В творческой деятельности Раича как поэта прослеживается в несколько периодов.
Первый период- 1819-1822г – это время, когда Раич создает научный труд, занимается переводом Вергилия «Георгик» и публикует его сначала в Трудах общества любителей российской словесности, а затем издает отдельной книгой. Этот труд сразу прославил его как теоретика и как переводчика. О нем заговорили все разом и друзья, и критики.
Второй период его творческой жизни Раича относится к 1822-1828годам. Это время самосовершенствования, постоянного поиска, он неоднороден, создаются поэтические произведения разного направления. Раич работает в жанре легкой поэзии.
Интересы Раича раскрываются сперва в новой стилистике, поэт осваивает достижения итальянской литературы. В ней он искал синтеза христианской религиозности и традиций античной поэзии.
Третий период – 1829-1830 годы; его поэзия становится все более зрелой, совершенствуется переход от легкой поэзии к философским элегиям и восприятия мира через религию. Раич в это время не только поэт, он является издателем журнала «Галатея». Ему удалось соединить в одном лице поэта, издателя журнала, критика, переводчика. На новом этапе духовного развития 1831-1838 годы углубляется представление о человеке, о ценностях жизни. Раич дидактик и философ одновременно. Раздумье поэта о жизни человека, глубина мысли заставляют читателя задуматься над смыслом жизни.
Последний период творчества Раича с 1839 –1855годы, это время слияния элегии с духовной одой, обострения религиозных интересов, преобладают переводы.
Сам поэт признавался: «...Кто на закате дней своих, после многих искушений, приучающих нас к глубокому смирению и к важным помыслам, смотрит на жизнь с высшей, не всякому доступной точки зрения, тот постигает и признает умом и сердцем, что каждый шаг, каждое действие наше управляется законами Провидения, снисхождения или попущения <.....>смотря по тому, покоряемся - ли мы воле Отца Небесного вполне, или совсем не покоряемся. Он не стесняет нашего произвола, но дает ему направление, сообразное с представленным от вечности порядком»
ХIХ – век стремительного развития, синтезирующего традиционно русские и западноевропейские социальные тенденции. Это была пора принципиальных споров и разногласий, которые имели первостепенное общественное значение уже в 1820 –1830 годах. Важные задачи выражения гражданских идей, духовного национального своеобразия в значительной мере решались в поэзии начала столетия. Именно в это время совершается процесс перехода от классицизма, с его устойчивыми темами и формами, к иным эстетическим ориентирам.
Образ автора, поэтический язык восходят к новому пониманию человека и его отношения к действительности. Поэтическая мысль, связанная с образом лирического поэта, становится все более философской. «Философия возбуждала надежды, далеко выходящие за пределы ее возможностей, - от нее ожидали не столько ответа на теоретические запросы ума, сколько указаний на то, как разрешить вопросы жизни. Это не было устранение теоретических проблем, а была потребность целостного синтеза, аналогично тому, какой дает религия». В русских людях сильно была выражена религиозная потребность. Взаимодействуют различные литературные направления – сентиментализм, предромантизм, романтизм. Именно в 1820-1830-е годы стал особенно заметно развиваться интерес к идеалистической философии. Романтическая эстетика, эстетический идеализм Шеллинга, направленные на возвышение искусства, увлекали русских писателей. Сентиментализм ХУШ века продолжает жить в литературных направлениях ХIХ века: привлекало его человеколюбие. Н.М.Карамзин писал: «Чувствительное сердце есть богатый источник идей». Вера в добро и отзывчивого человека поддерживается эстетически-философскими умонастроениями. Сближение эстетической моральной сферы и сферы религиозно-философской свойственно литературным изысканиям ХIХ века. Все это было созвучно основному процессу в русской культуре, который начинал наполняться новой идеологией, в чем мы усматриваем немалую заслугу С.Е. Раича как поэта, переводчика и журналиста.
Апробация работы

Введение 3
Глава 1. С.Е. Раич – поэт и переводчик
1.1. Дидактическая поэзия конца XVIII - начала XIX века
Исходная позиция С.Е. Раича
1.2. Поэзия Раича на фоне эпохи
1.3. Деятельность С.Е. Раича - переводчика
Глава 2. С.Е. Раич – издатель журнала «Галатея»
2.1. Место «Галатеи» в истории русской журналистики.
Журнальная полемика 20-30-х гг. XIX века
2.2. Поэзия и проза на страницах журнала «Галатея»
2.3. Публицистика Раича
Заключение
Список литературы

Заключение


Требование присутствия философской мысли в литературе и публицистике XIX века возникает с разных сторон. Его выдвигают и романтики декабристской традиции, и «любомудры», и юный Белинский и его друзья, и даже представители низового, вульгарного романтизма — они тоже, по-своему, толковали о глубоком содержании искусства.
Люди нового поколения хотели самобытно-национального выражения новой, им свойственной точки зрения. Разные группы по-разному трактовали искомое национальное содержание; и и этих несогласиях заострялось понимание поэзии мысли, как поэзии программной, представляющей определенное направление, Единодушное стремление к программности при несовпадении отдельных программ — приводило нередко к взаимным обвинениям в «безмыслии». Разные социальные позиции, разные мнения в какой-то мере объединял романтический интерес к личности. И от поэзии мысли ждали, чтобы она так или иначе соответствовала этому острому интересу.
Индивидуализация лирики разрушала канонические формы. Она предопределила все возрастающее значение индивидуального контекста (вместо контекстов устойчивых стилей); тем самым конкретизацию лирических ситуаций. Изменялись взаимосвязанные звенья поэтической системы: авторский образ, тема, лирический сюжет, словоупотребление.
Лирическое переживание или размышление отнесены теперь к личности (разумеется, обобщенной); изменилось тем самым и возросло значение лирического субъекта. Элегическое я, порожденное жанровой иерархией, вышло преображенным из ее окончательного распада во многом благодаря исканиям С.Е. Раича как представителя дидактической поэзии.
Понятие литературного направления неопределенно, но без него невозможно объединить историко-литературные факты. Его иногда подвергают сомнению, смешивая с прямым сходством (похожи друг на друга только эпигоны): каждая величина, в данный момент исследуемая, рассматривается как переменная и движущаяся, очередное исследование сдвигает еще одну точку, и постепенно все представители той или иной группировки оказываются разными.
Так, поиски буквально понимаемого сходства приводят к тому, что историк литературы стоит перед рядом единичных и несводимых, а следовательно, и необъяснимых явлений. Не сходство систем, а осознанная общность исторических тенденций — вот предпосылка для образования литературной школы.
Школа предлагала установку — как нужно читать принадлежащего к ней писателя (и даже писателя, ею только освоенного). Но, разумеется, любомудры не могли бы по-своему прочитать Раича и предложить это истолкование читателям, если бы речь шла о безразличном эпигонском материале, если бы он не внес некие принципиальные изменения в доставшееся ему лирическое наследство.
Прежде всего, это постоянный и единый образ поэта, который выходил за пределы не только отдельных стихотворений, но и всей их совокупности. Это была попытка изменения общественной функции литературы. Авторский образ претендовал теперь на выражение связи между поэзией и высшими философскими интересами человека.
Тебе знаком ли сын богов,
Любимец муз и вдохновенья?
Узнал ли б меж земных сынов
Ты речь его, его движенья?
Впрочем, даже шеллингианский поэт не обходится у Веневитинова без классической мифологии (боги, музы...).
Стихотворение, которое в отдельности могло бы быть воспринято как обычная элегия, в совокупности с другими звучало уже иначе. Новый образ поэта и был литературно-философским ключом к творчеству Раича.
Позднее романтическая лирика создаст лирического героя, наделенного единством личности и личной судьбы (Полежаев, Лермонтов), выражающей историческую судьбу поколения. На более раннем этапе, у Жуковского в первую очередь, встречаем образ поэта, уже не прикрепленный к жанру, но в то же время еще лишенный лермонтовски резкой характеристики.
Образ этот объемлет наиболее общие черты воплощенного им сознания. По этому же, в сущности, доиндивидуалистическому принципу строится и образ вдохновенного поэта, организующий лирику Раича («Поэт», «Утешение», «Я чувствую, во мне горит...», «Поэт и друг»). Только поэт Раича возникает не из «сердечного воображения», а из шеллингианского понимания поэзии как высшей формы познания и примирения противоположностей, гения — как высшей творящей силы. Этот поэт —персонификация определенной точки зрения на основные для романтического круга философско-поэтические проблемы (искусство, природа, любовь).
В лирике Раича многие его современники восприняли и нечто более личное — лирического героя, который проецировался в подразумеваемую жизнь своего творца.
Впервые формируясь, русский стих, естественно, испытал воздействие уже разработанных европейских стиховых систем. Общеизвестно значение немецких образцов для стиховой реформы Ломоносова, значение французского классицизма и французской элегической поэзии для поэтов-карамзинистов. Но уже в начале XIX века молодая русская поэзия достигает высокого артистического совершенства.
Поэтическая культура переработала нужный ей иноязычный материал: в дальнейшем русская стихотворная речь могла развиваться уже только на основе мощной национальной традиции (что ни в какой мере не равносильно отторжению национальной культуры от мирового литературного движения).
Об этой особенности поэзии писал Б. В. Томашевский: «Поэзия ... народна по самому своему материалу. Поэзия в этом отношении гораздо национальнее прозы... В прозе словесная форма не является в такой степени ощутимой материальной сущностью искусства, как в поэзии. В поэзии же ощутима самая плоть слова, и она-то и служит материалом искусства».
Именно потому настоящий поэт может свободно и плодотворно заимствовать, если это ему понадобилось, художественные элементы из других великих культур; распорядится он ими по-своему.
Индивидуализация лирики могла осуществиться только новыми поэтическими средствами. Она требовала прежде всего отказа от принципов рационалистической поэтики, даже в том их смягченном виде, в каком они существовали еще в 1820—1830-х годах. В этой системе словесный образ не рождался из контекста. Индивидуальный поэтический контекст только дифференцировал его, придавал ему новые оттенки. И Раич умело пользовался этими оттенками.
Нельзя забывать и о том, что не любомудры, не Станкевич и его друзья, а ученик Раича Тютчев нашел небывалый еще язык философской поэзии.
Для любого поэтического словоупотребления решающим является контекст. Контекст — это ключ к движению ассоциаций. Но для рационалистической поэтики важен не столько контекст данного стихотворения, сколько внеположный ему нормативный и заданный контекст устойчивых стилей. Индивидуализация лирики означала торжество данного, единичного контекста. Значение этого контекста все возрастало начиная от 1820-х годов и вплоть до лирики XX века. Поэзия Тютчева произвела в этом плане переворот, не замеченный его современниками и в высшей степени понадобившийся той «новой поэзии», которая стала складываться в конце XIX века.
В новейших историко-литературных и теоретических исследованиях все настойчивее подчеркивается актуальность постановки крупномасштабной задачи: выявить традицию московского университетского просвещения в русской культуре. Предпринимаются попытки реконструировать интеллектуальный контекст, в котором четче обозначаются характерные черты московского романтизма классической поры (первая треть ХIХ века), воспроизвести по известным мемуарам целостную картину развития литературной жизни Москвы того времени; охарактеризовать кружок С.Е. Раича, ставший своеобразным эпицентром, где перекрещивались линии художественно-эстетических исканий московских литераторов (в основном выпускников Московского благородного пансиона), которые осознавали свою принадлежность к определенной литературной школе.
Участниками кружка были люди достаточно известные в истории отечественной словесности: М.П. Погодин, С.П. Шевырев, В.Ф. Одоевский, А.И. Писарев, А.Н. Муравьев, В.И. Оболенский, М.А. Дмитриев, В.П. Титов, Д.П. Ознобишин, М.А. Максимович, Э.П. Перцов, А.Ф. Томашевский и др.; его зарождение относят к 1819 - 1821 гг. Этот неформальный кружок состоял в основном из друзей и воспитанников Раича и был похож скорее на ту "маленькую академию" Мерзлякова, которую Раич ранее посещал, сопровождая Тютчева, и занятия которой в определенной мере служили стимулом его собственного литературного самоопределения.
Практически все из перечисленных литераторов внесли свой вклад в развитие русского художественного перевода, в определение его теоретических основ, которые порой складываются из пестрого контекста замечаний к сделанным переводам. Особенно ценный опыт открывается при изучении области поэтического перевода, где происходила кристаллизация переводческих принципов, определялись критерии оценки (при творческом переосмыслении и пересоздании) исходного текста, механизмы реконструкции авторского стиля, осуществлялась корреляция стилистических тенденций, которые господствовали в русском романтизме.
Переводческие и поэтические принципы С.Е. Раича, его наставничество, стремление "опоэзить" литературный язык (конечно же, через переводы) - все это создало вокруг Раича ореол, совершенно отличный от ореола, например, Жуковского, художника, единодушно признанного законодателем в области поэтического перевода. Сопоставляя эти имена, можно говорить о различных направлениях в его стилистике.
Разница, но не контраст, имела свои причины и предысторию. Вспомним первый серьезный опыт Раича - перевод «Георгик» Вергилия, завершенный в 1821 г. Иноязычный оригинал понимался переводчиком как литературный памятник и воссоздавался с оглядкой на архаическую традицию. Ориентация на намеренное «старение» языка была поддержана Мерзляковым и И.И. Дмитриевым, думается, не потому, что они видели в этом приверженность классицистическим традициям, но потому, что они осознавали стилизацию как художественный прием, столь важный для передачи древнего текста.
Обращение Раича к литературным памятникам прошлых эпох и вырабатывавшиеся при этом переводческие принципы закладывали концептуальные основы восприятия шедевров западноевропейской словесности.
Все, кто знакомился с Раичем, постоянно отмечали его ум и прекрасные человеческие качества: доброту, скромность, честность, увлеченность литературой. Раич тяготел к научной деятельности, он задумал большой научный труд, который завершил в 1822году. В своей диссертации «Рассуждение о дидактической поэзии» он сумел по-новому рассмотреть этот род литературы. О дидактической поэзии писали немало предшественники и современники Раича. В работах А.Ф.Никольского «Основание российской словесности»(1807год), А.Ф.Рижского «Наука стихотворства» (1810год), А.Ф.Мерзлякова «Рассуждения о российской словесности в нынешнем ее состоянии»(1812год) уже был обозначен род дидактической поэзии.
Раич поставил перед собой большую задачу: «Я намерен изложить теорию дидактической поэзии вообще и в частях ее главных исчислить знаменитейших писателей между древними и новейшими с показанием характеров, извлеченных из творений, ими нам оставленных»4. Раич, в своей диссертации впервые поставил вопрос о философском романтизме. Диссертация Раича построена на широком анализе произведений в основном древнеримских авторов: Вергилия, Овидия, Лукреция, Горация.
Никольский, Рижский, Мерзляков сводили содержание этой поэзии к нравоучениям. Раич тоже усматривал в ней наставническое начало: «Дидактическая поэзия – поучительные стихи. Поэзия служит для того, чтобы показать настоящую пользу; средства, извлеченные из глубокого познания нравственной части человека и посему приносящие честь человеческому уму. Ибо, что может быть важнее и благо деятельнее, как впечатлевать в душу живые чувства добродетелей и отвращение к пороку». Но в то же время он подходит к этой проблеме философски, высказывая мысль о единстве философии и поэзии. В этом единстве он видел сущность дидактической поэзии, включая удовольствие и пользу. Раич говорил: «Дидактик есть наставник людей, или судия их поступков <…> Поэт дидактик есть в некотором отношении мудрец. Одни предметы он представляет в полном свете и со всех возможных сторон на других набрасывает покров, более или менее прозрачный; иные ставит в тени в некотором отдалении и всегда тонкого взора и нежного вкуса»
Догматическая поэзия, по рассуждениям Раича, - это теория науки и искусства, требующая особого дара сочетать философию с поэзией. Сатира имеет целью судить поступки людей и исправлять их. «Без светильника философии, без истинного таланта, без разборчивого вкуса, без знания света и благоволения к человечеству сатира не заслуживает внимания любителей изящного; без сих качеств нет в ней ни искры поэзии»4. К дидактическим творениям Раич относит и послание, которое, подобно сатире, обязано своим происхождением Риму. Раич утверждал, что послание – «собственно форма, в которую можно облекать философские рассуждения: элегию, сатиру, дидактическую поэму».
Теоретик высоко ценил гражданственную политическую лирику и эпос античных авторов. И в них он усматривал внутреннюю связь философии с поэзией. Но он был противником абстрактных умозаключений: «…где нет красноречия в чувствовании, поэзии в предмете, там прелесть слова бывает важнее самой мудрости». Он доказывал, что дидактическая поэзия «действует на ум и сердце в одно и то же время»: «вы поддержите внимание читателя и нечувствительно перельете в душу его истины даже самые отвлеченные.».
Раич утверждал, что у дидактической поэзии большое будущее и что она находится на первом этапе своего развития; «она не достигла назначения, и, если смею так выразиться, совершила только первое кругообращение». Он верил в то, что, «если бы явился ее преобразователь и дал ей другую форму, другой ход, тогда она явилась бы в новом блеске и величии, достойном поэзии»

Список литературы

1. Алексеев М.П. Английская поэзия и русская литература // Английская поэзия в русских переводах. М., 1981г.
2. Бахтин М.М., Эстетика словесного творчества. М., 1979 г.
3. Белинский, В.Г. Сочинения Александра Пушкина/В.Г. Белинский; вступительная статья и примечания С.И. Машинского. – изд. 7-е. – М., 1980 г.
4. Белинский В.Г. Николай Алексеевич Полевой. // Полное собрание сочинений. Т. 9, Статьи и рецензии 1845-1846. М., 1955г.
5. Берковский Н.Я., Романтизм в Германии, Л., 1973 г.
6. Благой Д.Д., Развитие реализма в творчестве А.С. Пушкина,
7. М., 1965 г.
8. Бонди С.М., Статьи о Пушкине, Л., 1962 г.
9. Вацуро В.Л. Литературная школа Лермонтова // Лермонтовский сборник. Л., 1985 г.
10. Васильева И. М., Попова Н. И., Рыбалко Б.Н., Щукинская Р.С. Литературные музеи Ленинграда. Л.: Лениздат, 1987 г.
11. Верховский Н. П. Батюшков // История русской литературы. Т. V. М.; Л., 1941.
12. Винокур Г.О., Лингвистика и поэтика, М., 1990 г.
13. Галанов Б., Живопись словом, М., 1975г.
14. Гей Н.К., Художественность литературы, М., 1988 г.
15. Гинзбург Л.Я., Литература в поисках реальности, Л., 1987 г.
16. Гинзбург Л.Я., О лирике, Л., 1974 г.
17. Григорьев В.П., Поэтика слова, М., 1999 г.
18. Гуменная Г.Л., Пушкин и шутливые поэмы 18 века, г. Горький, 1982 г.
19. Гаспаров М.Л. Очерки русского стиха. М., 1984 г.
20. Гаспаров М.Л., От поэтики быта – к поэтике слова, Избранные статьи, М., 1995 г.
21. Гречаная Е.П. Андре Шенье в России // Шенье А. Сочинения. 1819. М., 1995 г.
22. Дмитриев А.С., Проблемы иенского романтизма, М., 1975 г.
23. Дмитриев В.Г., Придуманные имена, М., 1986 г.
24. Егунов А. Н. Гомер в русских переводах XVIII-XIX веков. М.; Л., 1964.
25. Еремин К.Д. История русской культуры. М., Изд-во Леандр. 1996.
26. Ефимов, А.И. Стилистика художественной речи/А.И. Ефимов; ред. И.Ф. Волков. – М.: Издательство МГУ, 1987 г.
27. Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991г.
28. История русской литературы XIX века. Т.2. Часть 1./под. ред. С.М. Петрова. – М. «Просвещение», 1970
29. Каллаш В. Пушкин, Н. Полевой и Булгарин: Из журнальной полемики конца 20-х. г. XIX в // Пушкин и его современники: Материалы и исследования / Комис. для изд. соч. Пушкина при Отд-нии рус. яз. и словесности Имп. акад. наук. — СПб., 1904. — Вып. 2.
30. Камянов В.В., В строке и за строкой, М., 1997 г.
31. Канн П. Я. Прогулки по Петербургу, СПб: «Палитра», 1994.
32. Карельский А.В. От героя к человеку, М., 1990 г.
33. Касаткина В.Н., Поэтическое мировоззрение Ф.И. Тютчева, Саратов, 1969 г.
34. Кожинов В.В., Книга о русской лирической поэзии XIX века. Развитие стиля и жанра, М., 1978г
35. Кукулевич А. "Илиада" в переводе Н. И. Гнедича // Учен. зап. Ленингр. ун-та. 1939. № 46 (Сер. филол. наук; Вып. 3).
36. Купреянова Е.Н., От сентиментальной повести к роману, Л., 1962 г.
37. Лебедева О.Б., История русской литературы XVIII века, М., 2000 г.
38. Левин Ю.Д. Русские переводчики ХIХ века и развитие художественного перевода. Л., 1985 г.
39. Левин Ю. Д. Об исторической эволюции принципов перевода: (К истории переводческой мысли в России) // Международные связи русской литературы. М.; Л., 1963.
40. Лессинг Г.Э., Лаокоон или О границах живописи и поэзии, Хрестоматия по теории литературы, М., 1982г.
41. Ломоносов М.В. о воспитании и образовании / Сост. Т.С. Буторина. – М., 1991г.
42. Лотман Ю.А., Анализ поэтического текста, М., 1996 г.
43. Маркович В.М., Дыхание фантазии, Л., 1991 г.
44. Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов / Н. А. Полевой. Ленинград, 1934.
45. Матяш С. А. Метрика и строфика К. Н. Батюшкова // Русское стихосложение XIX в.: Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979.
46. Меркин Н.В. Творчество С.Е. Раича в истории русской литературы, СПб.,1993 г.
47. Меркулов Т.А. Воспоминания о прошедшем веке. СПб., Изд-во Фоукс, 2004г.
48. Московский телеграф. 1829. №.28.
49. Мушкетова Н.С., Романтики большой литературы, Ростов-на-Дону, 2000 г.
50. Мысль, вооруженная рифмами, сост. Холщевников В.Е., М., 1984 г.
51. Николаев Д.Н., В мире отечественной классики, М., 1997г.
52. Новиков И., А.С. Пушкин, жизнь и творчество, М., 1994 г
53. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., допол. – М.: Азбуковник, 1999
54. Орлов В. Н. Николай Полевой и его «Московский телеграф» // Пути и судьбы. Литературные очерки. – М., 1963
55. Орлов П.А., Русский сентиментализм, М., 1987 г.
56. Очерки по истории русской журналистики и критики. Ленинград, 1950г.
57. Палиевский П.В. Литература и теория, М., 1979 г.
58. Пигарев К.В., Жизнь и творчество Тютчева, М., 1986 г.
59. Пильщиков И. А. Литературные цитаты и аллюзии в письмах Батюшкова: (Комментарий к академическому комментарию. 1-2) // Philologica. 1994. Т. 1, № 1/2.
60. Пильщиков И. А. О роли версий-посредников при создании переводного текста: (Дмитриев - Лагарп - Скалигер - Тибулл) // Philologica. 1995. Т. 2, № 3/4.
61. Пильщиков И. А. "Les Jardins" Делиля в переводе Воейкова и "Воспоминания" Баратынского // Лотмановский сборник. М., 1995. [Вып.] 1.
62. Поляков М.Я., Вопросы поэтики и художественной семантики, М., 1986 г.
63. Поспелов Г.Н., Введение в литературоведение, М., 1976 г.
64. Поэты пушкинской поры, М., 1970 г.
65. Пушкин в прижизненной критике, М., 1992 г.
66. Рогов К.Ю. К истории «московского романтизма»: кружок и общество С.Е. Раича // Лотмановский сборник-2. М., 1997.
67. Русские писатели: Библиографический словарь. М., 1971
68. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. Л., 1973.
69. Русская философия, Словарь под ред. М.А. Маслина, М., 1999 г.
70. Сахарова Н.М., С.Е. Раич – поэт и переводчик, в сб. История и литература, М., 2004 г.
71. Скатов Н.Н. Русские поэты природы. Очерки. М., 1991г.
72. Современный словарь-справочник по литературе, сост. С.И. Кормилов, М., 1999 г.
73. Самарин Р.М., Зарубежная литература первой половины XIX века в оценке В.Г. Белинского, М., Просвещение, 1987 г.
74. Степанов Н.Л., Просветительский реализм XVIII – начала XIX века, М., 1979 г.
75. Слонимский А., А.С. Пушкин, критико-библиографический очерк, М., 1969 г.
76. Слонимский А., Мастерство Пушкина, М., 1979 г.
77. Тамарченко Н.Д., Теория литературы, М., 2001 г.
78. Телетова Н.К., Архаические истоки поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», М., 1999 г.
79. Тимофеев Л.Н., Теория литературы, М., 1973 г.
80. Томашевский Б.Л., Пушкин, кн.1, М., 1965 г.
81. Б.Л. Томашевский, Теория литературы. Поэтика, М., 1983 г.
82. Трунина А.В., Образы-символы в русской литературе, СПб, 2003 г.
83. Тынянов Ю.Н., Пушкин и его современники, М., 1998 г.
84. Хализев В.Е., Введение в литературоведение, М., 2000 г
85. Хрестоматия по теории литературы, сост. Л.Н. Осьмакова, М, 1983 г.
86. Цветаева М.И., Живое о живом, соч. т.2, М., 1984 г.
87. Цейтлин А.Г., Наследство Пушкина, М., 1977 г.
88. Цявловская Т.Г., Летопись жизни и творчества Пушкина, М., 1989 г.
89. Чичерин А.В., Ритм образа, М., 1980 г.
90. Чудаков А.П., Пушкин – Чехов, завершение пути, М., 1998 г
91. Ю.П. Чумаков, Вопросы анализа художественного текста, М., 1984 г.
92. Энциклопедический словарь «Литературоведение», М., 1994 г.
93. Эпштейн М.М., Природа, мир, тайник вселенной...Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990 г.