Готовая курсовая работа

Актуальность темы исследования. Русская Православная Церковь как религиозная организация общества оказала значительное влияние на формирование и развитие государственности и культуры страны. Однако в церковной истории России еще остается множество малоизученных сюжетов, часть из которых относится к изучению реформ 15-17 веков.
Период церковных реформ 15-17 веков занимает особое место в истории. Несмотря на противоречивость и незавершенность преобразований, они непосредственно отразились на смене системы ценностей и норм поведения, не обойдя стороной и Православие как особый тип национальной культуры. Проблемы реформирования внутрицерковной жизни и повышения авторитета духовенства в русском обществе приобрели тогда заметную остроту, что ранее упускалось из виду в отечественной историографии. Если основные направления политики самодержавия уже освещены в исторической литературе, то религиозная политика “верхов” и история духовного сословия не подвергались специальному исследованию, до сих пор остается невыясненным вопрос о подлинной роли Православия в общественной жизни страны и об особенностях религиозного мировосприятия общества.
Актуальность проблематики диктуется и потребностями науки. Решительный поворот к всестороннему изучению человека в общественной жизни предполагает реконструкцию особенностей русской ментальности, существенной частью которой является религиозное мировидение.
Современная ситуация характеризуется интенсивными поисками Православной Церковью своего места в обновляемой России. Для обоснованной выработки приемлемых форм взаимоотношений государства и религиозных организаций необходимо учитывать исторический опыт вероисповедной политики на разных этапах развития страны и влияние этой политики на нравственное состояние общества.
Наряду с другими бесспорно переломными событиями русской истории, как крещение Руси св. Владимиром, как татарское завоевание Руси, и революционные реформы 15-17 веков должны быть признаны полагающими грань времен и открывающей новый период в Истории Русской Церкви, получивший название Синодального.
Сколь ни стирали наши крупные историки (Соловьев, Ключевский, Платонов, Милюков) мифологический налет на эпохе Петра Великого путем углубленного прояснения непрерывности исторического процесса, в котором нет перерывов и сказочных скачков, но после всей их критической чистки, еще бесспорнее установилась обоснованность проведенной нашими предками разделительной черты в русской истории общей, а в данном случае и церковной: до Петра и после Петра. Особый Синодальный Период не схоластическая условность, а естественно сложившаяся, своеобразная по своей новизне эпоха в развитии Русской Церкви. И дело тут не в одной, и при том канонически дефективной, новизне формы высшего управления русской церковью, а в новизне правового и культурного принципа, внесенного в русскую историю с Запада, глубоко изменившего и исказившего нормальную для Востока "симфонию" между церковью и государством.
Таким образом, и по установившейся связи исторических судеб церкви с судьбами государства (как и в других свободных национальных церквах Востока), и по новизне установленного Петром Великим строя церковного управления, со смерти последнего 11-го патриарха Московской Руси, Адриана, мы вступаем в новый период, период Императорской России. Западнический, секулярный, антитеократический дух деспотического преобладания государства над церковью, характерный для этого, существенно европейского периода, диктует нам и некоторый формальный вариант в обычном расположении и в обобщениях церковно-исторических материалов. А именно, при изображении хода высшего церковного управления и преобразующего, общего церковно-государственного законодательства, мы находим целесообразным повествовать не по хронологической смене одного всероссийского митрополита или патриарха другим, а по царствованиям императоров. Было бы противно исторической правдивости закрывать глаза на властно держащую бразды церковного правления руку светских правителей и убаюкивать себя клерикальной иллюзией, будто ничто не изменилось в православной Руси, и церковь не утратила ни своего прежнего примата, ни своего стиля и колорита. На самом деле изменилось все настолько радикально, что и у церковного историка любого настроения и направления отнята всякая возможность по-прежнему излагать историю по каким-то возглавителям церкви. Замысел царя-реформатора удался. Никаких возглавителей не осталось. Церковь была в буквальном, техническом смысле обезглавлена. Только мелькнули и вскоре исчезли с горизонта мало что значившие безвластные титулы "президентов, вице-президентов" Синода, заменившись столь же номинальным вариантом "первенствующих членов," с конца ХVIII и начала ХIХ вв. окончательно отданных во власть министерской фигуры обер-прокуроров. Еще возможно с некоторым основанием попытаться излагать историю этого периода по лицам обер-прокуроров, но никак не членов Синода, безапелляционно назначавшихся и смещавшихся обер-прокурорами. Всего достойнее и естественнее повествовать по царствованиям. На этом уровне мы находим возможность улавливать и характерные черты процесса исторического движения, определяемые личностью неограниченного монарха и его окружениями.
Был момент в русской историографии в конце ХIХ века, когда наши ученые, испугавшись быть недостаточно внимательными к роли экономических отношений, попытались ослабить резкую новизну Петровской ломки, ослабить Петрово новаторство, как некий миф. Эта попытка не оправдала своего мнимого глубокомыслия. Особенно с церковно-исторической стороны остается бесспорным, что с момента радикализма именно западнических реформ Петра начался новый период русской государственной истории, ее новый путь и новый метод строительства. Суть его - в синтезе плодов и методов европейской культуры с потребностями русской жизни, но с неизменяемой глубиной русской ментальности.
Западная Европа, слившись в этом процессе со своей восточной, русской, уже евразийской половиной, сама стала иной, более богатой, сложной, синтетической. Таким образом, Петровский период открывает собой новый период и в истории европейского христианского человечества. Не только новоявленная на общечеловеческой сцене Россия, но и сама старая Ромейская Западная Империя, присоединением к ее организму России, возводится в ранг бесспорной, вне конкуренции возглавительницы решающих судеб земного человечества. Все другие части человеческого рода, видят они то или не видят, предопределяются к тому, чтобы вступить на пути, уже занятые безвозвратно христианским европеизмом.
Это не значит, что данный, уже фактически сложившийся и поддающийся некоторому определенно, историософский этап земного человечества является рационально простым и для всех принудительно ясным. Даже для самого Петра этот этап не мог еще быть в той степени бесспорным и ясным, как для нас, 250 лет спустя. Но на то и интуиция гения, чтобы поставить все дело на верную ставку в решающий, но для большинства еще совсем неясный момент.
Петр "Россию вздернул на дыбы" столь круто, что для Церкви, носительницы ее наиболее консервативных, неизменных начал, создал мучительную глубокую пытку. Хирургически извергнув из себя патетическую "аввакумовщину," Московская церковь второй половины ХVII века формально лишилась огромного запаса религиозной энергии. Но не нашла и не выносила еще иной, новой формулы вдохновения для дальнейшей своей активности. Ставка на грекофильство, предписанная формально Собором 1667 г., не могла дать свежего вдохновения. Греки сами не обладали тем богатством школьности и просвещения, без коих хирела потрясенная и волнуемая новыми религиозными вопросами Москва. Русским архиереям известно было это оскудение в греческом православии. Еще в 1645 г. Феофан, митрополит Палеопатрасский, в челобитной, поданной молодому царю Алексею Михайловичу, писал: "Буди ведомо, Державный Царю, что велие есть ныне бессилие во всем роде православных христиан и борение от еретиков, потому что папежи и люторы имеют греческую печать. И печатают повседневно богословные книги св. отец. И в тех книгах вмещают лютое зелие и поганую свою ересь." Москва, в лице своего епископата, хотя и сдвинулась с места, начала создавать руками выписываемых греков зачаточные школы. Но двинула это дело, равно как и дело книжного творчества, главным образом благодаря систематическому привлечению более близких и родственных по языку сил из Малой, т. е. Киевской России. Эти русские южане и дали в нужный момент реформатору Петру опору - осуществить безмерно смелую, в духе его западнических увлечений, реформу Высшего Церковного Управления.
В июле 2002 г. исполнилось 350 лет интронизации Никона. Патриарх возглавлял Церковь всего шесть лет, восемь лет жил в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре под Москвой фактически на положении опального, затем 15 лет провел в ссылке в Ферапонтовом и Кирилловом Белозерском монастырях. Патриарх Никон известен своей церковной и отчасти государственной деятельностью, но более всего, пожалуй, как церковный реформатор. О нем существует обширнейшая литература как светских, так и церковных историков у нас в стране и за рубежом2. Авторы придерживались диаметрально противоположных оценок его личности и трудов, но все признавали, хотя бы декларативно, их значение. Во второй половине XIX в. под влиянием С.М. Соловьева и митрополита Макария (Булгакова) сложилась устойчивая историческая традиция с негативными стереотипами нравственной характеристики патриарха в обобщающих трудах по русской истории и истории Русской церкви. Традиция активно воспроизводилась в советской исторической литературе. С.М. Соловьев приписывал Никону «недуховные стремления» и безграничное властолюбие. Митрополит Макарий в более мягкой форме также указывал якобы на его необузданную гордость». Н.Ф. Каптерев вслед за Н.И. Костомаровым представил Никона ограниченным традиционалистом «по умственному складу и всему строю своего мышления». А.В. Карташев писал о «научном невежестве Никона, хотя были уже давно изданы сочинения, опровергавшие эту точку зрения.
Одновременно с указанием историографическом направлением в XIX – нач. XX вв. Печатались конкретные работы с осмыслением исторической роли Никона на фактическом материале – А.П. Щапова, Н.И. Субботина, Вильяма Пальмера (на английском языке), Н.И. Гиббенета и других авторов4. О Никоне как о святом подвижнике писали Амфилохий (Сергиевский), Леонид (Кавелин), изучавшие собрание рукописей и печатных книг Воскресенского монастыря, составившие описание личной библиотеке патриарха. М.В. Зызыкин отметил: «Засилие государства над Русской Церковью в течение XVIII и XIX веков не благоприятствовало постановке вопроса, прав ли был Никон отстаивать известную долю церковной самостоятельности. Самое имя Никона не только было в забвении, но даже намеренно держалось в этом забвении: напомним, что была даже запрещена при Петре I постройка церкви во имя преподобного Александра Свирского на месте кончины Никона». В 90-е гг. XX в. Лев Лебедев убежденно писал: «Святитель Никон – самый великий человек, самая ключевая личность во всей истории русского патриаршества». Нельзя не согласиться в какой-то степени с автором в том, что «настоящее изучение богословского и культурного наследия патриарха Никона (а оно огромно!) еще даже не начиналось».
Перед исторической наукой ХХI в. стоит задача объективно оценить заслуги Никона в развитии русской церковной и светской культуры. Но в первую очередь необходимо услышать и понять его самого, чтобы не опираться на предвзятые суждения современников, на мифы старообрядческих писателей.

Объектом исследования является Русская Православная Церковь как социальный институт, являющийся ведущим компонентом духовной жизни в XIX в.
Предмет – церковные реформы 15-17 веков.
Цель исследования заключается в обосновании вопроса о церковных реформах 15-17 веков.
Исходя из заявленной цели, учитывая степень изученности темы, ее научную и общественную значимость, мы поставили следующие задачи:
- рассмотреть особенности церковной реформы Петра I как опыт государственной секуляризации;
- изучить смысл церковной реформы Петра Великого;
- исследовать сущность церковной реформы патриарха Никона;
- рассмотреть особенности борьбы приходского клира за церковную реформу;
- исследовать официальную реформу и разгром церковной оппозиции.
Методологическую основу работы составляет совокупность общенаучных и конкретно-исторических методов. К общенаучным принадлежит метод историзма, основанный на соблюдении временной последовательности, взаимосвязи и преемственности явлений прошлого. Метод научной объективности предполагает рассмотрение прошлого в его всесторонности, целостности и многогранности. Принципиальное значение имеет и системно-аналитический метод, рассматривающий историческую реальность как совокупность взаимодействующих объектов. Церковь и общество предстают перед нами в качестве единой взаимосвязанной системы, исследуемой в конкретно-историческом периоде.
Среди специфических методов исторического познания мы выделяем сравнительно-исторический, хронологический, портретно-индивидуальный методы, использование которых позволяет не только воссоздать событийную канву церковной жизни, но и сопоставить особенности развития церковно-общественного.
Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что материал данной работы вносит вклад в разработку вопросов о церковных реформах 15-17 веков.
Практическая значимость. Материал данной работы может использоваться на лекциях по истории, правоведению, религиоведению и др. дисциплинам.

Содержание


Введение……………………………………………………………………......3
Глава I. Церковные реформы Петра I………………………………………..11
1.1. Церковная реформа Петра I как опыт государственной
секуляризации…………………………………………………………………11
1.2. Смысл церковной реформы Петра Великого…………………………..16
Глава II. Церковная реформа патриарха Никона…………………………...20
2.1. Сущность церковной реформы патриарха Никона…………………….20
2.2. Борьба приходского клира за церковную реформу…………………….25
2.3. Официальная реформа и разгром церковной оппозиции……………...35
Заключение…………………………………………………………………….45
Список литературы……………………………………………………………47

Заключение

В системе петровских преобразований церковная реформа не была случайным эпизодом. Скорее напротив, эта реформа была чуть ли не самой последовательной и принципиальной. Это был властный и резкий опыт государственной секуляризации. Именно с Петра и начинается великий и подлинный русский раскол.
Раскол не столько между правительством и народом (как то думали славянофилы), сколько между властью и Церковью. Происходит некая поляризация душевного бытия России. Русская душа раздваивается и растягивается в напряжении между двумя средоточиями жизни, церковным и мирским. Петровская Реформа означала сдвиг и даже надрыв в душевных глубинах.
Изменяется самочувствие и самоопределение власти. Государственная власть самоутверждается в своем самодовлении, утверждает свою суверенную самодостаточность. И во имя этого своего первенства и суверенитета не только требует от Церкви повиновения и подчинения, нo и стремится как-то вобрать и включить Церковь внутрь себя, ввести и включить ее в состав и в связь государственного строя и порядка. Государство отрицает независимость церковных прав и полномочий, и сама мысль о церковной независимости объявляется и обзывается "папизмом".
Превращение церкви из орудия господства феодалов в орудие господства дворянского государства получило свое завершение в XVII в., когда после смуты дворянство окончательно захватило руководящее положение в Московском государстве и преобразовало его сообразно со своими интересами. Церковь, приобретя новый, более ослепительный, чем раньше, внешний блеск, церковь в области управления и даже культа превратилась, в сущности, в один из московских приказов; если в удельную эпоху князья церкви были действительно владетельными князьями, то теперь даже сам патриарх вынужден был считаться с директивами и постоянным контролем со стороны царя и боярской думы.
Главенство в церкви во всех отношениях фактически принадлежало царю, а не патриарху. Это положение дела в церковных кругах не только не считалось ненормальным, но даже признавалось официально соборами как бесспорный и даже богоустановленный порядок.
Никон хотел реформировать организационное объединение русской церкви путем освобождения ее от подчинения государству, которое стремилось опоясаться сразу двумя мечами, и духовным и материальным, чтобы пускать в ход, судя по надобности, или тот, или другой, и путем создания параллельной государству и руководящей последним церковной организации. Эта затея, предпринятая совершенно вопреки ходу развития, наметившемуся еще со времени Иосифа Волоцкого, потерпела полное фиаско. Правда, на первых порах своего патриаршества Никон как будто имел успех; он был постоянным советником царя в государственных делах, управлял за царя, когда тот уходил из Москвы в походы, писался «великим государем», единолично назначал и смещал епископов. Но все это влияние Никона опиралось не на какие-либо перемены в положении церкви по отношению к государству, а просто на личное доверие к Никону царя.
Сущность официальной реформы заключалась в установлении единообразия в богослужебных чинах. Объединенная российская церковь, родная сестра восточных церквей, не имела единообразного богослужебного чина и разнилась в этом от своих восточных собратий, на что постоянно указывали и Никону и его предшественникам восточные патриархи. В единой церкви должен был быть единый культ.

Список литературы

1. Борисов Н.С. «Церковные деятели средневековой Руси XVIII - XVII вв.» М.; издательство МГУ; 1988.
2. Буганов В.И., Богданов А.П. Бунтари и правдоискатели в Русской православной церкви. - М., 2003.
3. Богданов Н.С. Никониане. «Наука и религия». 2005, № 11.
4. Вехи истории. - М., 2005.
5. Гордин А.Я. Историософия России: некоторые актуальные проблемы истории нового времени. - СПб., 2005.
6. Иллюстрированный энциклопедический словарь. - М., научное издательство
7. «Большая Российская Энциклопедия», 2005.
8. История русской церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 2002.
9. История Отечества. Под ред. С. В. Новикова, М., филологическое общество «Слово», 2006.
10. Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. т. 1 и 2. Сергиев посад, 1909 и 1912.
11. Козлов О. Ф. Дело Никона. Вопросы истории. - №1, 2005.
12. Лукин П. Петровские реформы. - М., 2007.
13. Никольский Н. М. История русской церкви. - М., 2005.
14. Павленко Н.И. Петр Первый и его время. – М., 2004.
15. Русское православие: вехи истории (Щапов Я.Н., Волков М.Я. и др.). - М., 2002.
16. Радугин А.А. ведение в религиоведение. - М., 2002.